Рысь Тихон вскрыл новую колоду. Перетасовал и раздал по две карты каждому.
Чёрный одним глазком посмотрел на свой прикуп: туз и десятка.
Буч прочёл в глазах гибридного кота нотку радости и понял, что дела плохи.
— Очко, — спокойно положил карты на стол Шмаль.
Буча могло спасти только невероятное везение, если выпадет такая же комбинация; но король с девяткой признали первое поражение.
Вторая раздача.
Шмаль снова потянулся к двум картам. Открыв, увидел знакомые символы: туза и десятку. Такое с ним не случалось никогда. По хитрой морде скользнула улыбка властелина, которая вполне могла перерасти в вопль, но чёрный сдержался.
Росомаха проверил свои карты и признал поражение, потому что там была неприличная шваль.
Осталась последняя, решающая игра.
Тихон раздал карты. Шмаль посмотрел на свои, Буч на свои. У чёрного две шестёрки, у росомахи валет и девять.
— Ещё, — потянул лапу Шмаль.
Он был спокоен и верил, что сегодняшний вечер его не разочарует.
Рысь бросил карту. Шмаль открыл её. Там восьмёрка. «Шесть и шесть, — считал в уме цифры чёрный. — Шесть и шесть… и ещё шесть… и плюс два… это двадцать».
— Стою. Хватит с меня.
— Ещё, — твёрдым голосом, рыкнул Буч, прибавляя карту к валету и девятке.
Он осторожно загнул уголок. Любопытство разбирало всех, кто был рядом. А вокруг собралось не меньше пятидесяти гибридов. Все ждали, чем закончится большая игра в вольном городе.
Росомаха поднял карту. Дама… итого, четырнадцать.
— Ещё, — ровно дышал Буч.
Посмотрев, снова увидел даму. Семнадцать.
— Ещё, — рискнул почти без раздумий росомаха.
Тихон равнодушно добавил карту.
Буч спокойно взял её в лапы и зарычал. Семёрка бубён закончила игру.
— Много, — тихо произнёс король города. — Я проиграл…
Чёрный выпустил когти, вцепившись в зелёное сукно стола. Шмаль знал, что Фортуна благоволит к нему, и он обязательно победит.
В зале стоял шум, словно на стадионе. Кабаны орали во всю глотку, толкались и обнимались, будто сами заработали кучу денег. Волки перешёптывались: такой куш непросто вывезти из Алдана. А маленький кот он с когтями и упрям, как стадо мулов, но он всего лишь кот.
— Игра окончена, — оповестил всех Тихон. — Победил… победил Шмаль!
Казино разразилось аплодисментами и воплями в поддержку дерзкого гибрида.
— Шмаль!.. Шмаль!.. Шмаль!..
Никто не услышал, как зазвонил телефон Буча и не заметил, как улыбнулся алданский вор.
— Тихо всем! — крикнул Буч и все сразу заткнулись. — Хочу поблагодарить моего приятеля Шмаля за достойную игру. Он одержал честную победу. И клянусь, я отдам ему всё до последней копейки. Но пока наш герой не покинул вольницу, я хочу познакомить всех с тем, кто хотел убить уважаемого Палача. Единственного человека, которому верят вольные алданцы!
Два медведя: Мирон и Ларион вели к карточному столу рыжего. Одежда его разорвана, на лапах нет обуви, на морде криво висела мятая маска соболя из разукрашенного картона.
— Вы знаете, кто это такой? Это друг Шмаля. Его имя Барс. Этот гибрид проник в дом Палача. Он покусился на самое святое, что есть в нашем городе — на жизнь единственного человека. Это не кот, братва — это крыса!
Тихон шепнул на ухо своим братьям:
— Повезло росомахе, что Герман не слышит его. Вот бы я посмеялся.
Братья ухмыльнулись, кивая кисточками ушей.
Рыжий выглядел совсем худо. Ему досталось. Его крепко поколотили. Он покачивался. Еле стоял.
Ларион грубо толкнул кота к столу.
Шмаль смотрел на друга. Он совсем забыл об операции спасения императора. Чёрный поднял с пола корзинку и поставил её перед Бучем.
— Выкуп. Я отдаю весь выигрыш за лучшего друга. Мне ничего не нужно от тебя, Буч. Верни мою честь и верни моего брата Барса.
И снова зал загудел. Кабаны толпились, и каждый желал видеть, как творится живое добро. Что такое деньги и зачем они нужны, если нет друга. За друга они когда-то воевали и погибали за друга. Друг — вот что самое важное в жизни простого парня.
Старый тигр расправил усы. Словно ледокол он продвигался сквозь глыбы тел к игорному столу. Подойдя, сказал:
— Обмен, Буч. Отпусти парней. Сегодня был лучший вечер в моей жизни. Не испорть его мне.
Росомаха блеснул бриллиантом в клыке.
— О чём базар, старина? Я не княжеский суд. Я принимаю плату за рыжего проходимца, но одно условие. Если я ещё раз встречу Шмаля и его друга в Алдане, то убью обоих. Клянусь перед всеми! — Буч подтянул корзинку к себе ближе, сунул лапу внутрь и добавил: — Убирайтесь оба вон. Гоча, Зура: подбросьте их до армейского поста. А там пусть делают что хотят.
Глава 23
В Якутии середина осени, это время морозных ночей и фантастического неба. Такого умопомрачительного свода нет больше нигде. Загадывать желания можно ежеминутно, потому что метеориты штурмуют землю, оставляя после себя, горящие хвосты, как напоминание, что космос ближе, чем можно представить.
Полная луна и миллионы звёзд наблюдали, как сержант Бром проверял транспорт, выезжающий из вольного города. Между ушей у него сидела зимняя шапка с завязками наверху, тело согревал тулуп со стоячим воротником, а ноги утепляли мохнатые унты. Сержант изучал маршрут, прописанный в путевом листе, и рассматривал права, принадлежащие Геннадию Сыроежкину. Он будто впервые видел водителя рефрижератора, словно тот первый раз проезжал через армейский пост. Свет большой лапы, висящей на столбе возле шлагбаума, помогал ему читать документы и добросовестно нести караульную службу.
— Куда направляетесь? — спросил сержант.
— В Якутск, — не тратя эмоций, ответил Геннадий.
Он уже привык, что кабаны проявляют излишнюю требовательность и рвение. Но ничего не поделаешь — любят хряки поважничать. Немного терпения, капелька уважения к постовому, и тот, козырнув четырёхпалой лапой, пропустит да ещё доброго пути пожелает.
— Кто на пассажирском сиденье у вас? — заглянул в кабину сержант Бром.
— Экспедитор Пяточенко, — ответил Геннадий.
Свин хрюкнул. Его бивни важно поднялись, потому что он узнал свою первую учительницу.
— Доброй ночи, Мария Борисовна, — поздоровался кабан.
— Здравствуй Бром, — кивнула женщина.
Когда-то она преподавала ему историю, литературу и русский. Учился парнишка нормально — без двоек. Стал военным и сержантское звание получил. На фронт его не отправили, ну, значит, махать ему полосатой палкой до пенсии на последнем посту, пока война не придёт в тихие места или вольный Алдан не сметёт княжеская армия.
Досматривать, что находится внутри рефрижератора, сержант права не имел, но всё равно спросил:
— Ничего запрещённого не везёте?
— Нет, — коротко ответил водитель машины, заметив, как из караульного помещения, где гоняли чаи вепри, вытолкали двух котов. Один был чёрный, второй в куртке и валенках. Вроде, рыжий.
— Смотри, Борисовна, — привлёк внимание экспедитора Геннадий. — Это те двое из ящика с брусникой.
Мария Борисовна посмотрела на котов. Чёрный держался живенько, что-то доказывал гигантскому кабану. Рыжий совсем плохой. Голова у него повисла, лапы в карманах, колени согнуты, как будто ранен.
— Что-то случилось с мальчиками? Почему они ночью возле армейского поста гуляют? — спросила Мария Борисовна у своего бывшего ученика.
— Ничего особенного, — хмыкнул боров. — Волки их привезли в багажнике и выбросили. Мы их пожалели, впустили в дом, а вон тот чёрный предложил в карты сыграть.
— Ну и как, сыграли? — с улыбкой поинтересовался Геннадий.
— Ага… сыграли, — забегал глазками сержант. — Продули месячный запас макарон и тушёнки. Потом два ППШ с патронами на кон поставили, а чёрный тузами закидал. А как мы без автоматов? Нам без ППШ воевать нельзя.
— Бром! — повысила голос Мария Борисовна. — Чему я тебя в школе учила: в карты играть нельзя. Карты это зло!
